Об этом корреспондент «ЭК» побеседовал с детским психологом и нейропсихологом Ольгой Тихоновой.

– Что должно заставить родителей присмотреться к поведению ребенка, стать сигналом для обращения к психологу?

– Если ребенок закатывает сильные истерики. Если он очень агрессивный или, наоборот, замкнутый. Это основное с точки зрения психологических аспектов. Если говорить о нейропсихологических: если поздно начинает ходить, разговаривать. Если в два года нет лепетной речи, а в три – фразовой. Неусидчивость, гиперреактивность, невнимательность, сложности с лазанием по лестницам на детской площадке – это самые распространенные сигналы, что сенсорные системы не находятся в балансе. Мозг ребенка достаточно пластичен до определенного возраста, и коррекционная работа может принести значительные результаты.

– «Пандемийная история» как-то повлияла на психологические проблемы детей, отношения между ними и родителями?

– Конечно. На ребенке отражается все, что происходит в семье. Если у родителей в условиях карантина повышается уровень тревожности, он считывает это и начинает бояться мира. Если родители не утрируют ситуацию и сохраняют спокойствие, то и дети переживают этот период гораздо проще. Хотя, конечно, им очень некомфортно при любых, тем более новых ограничениях, и тут важно, чтобы родитель оставался взрослым человеком и оказывал ребенку поддержку. К сожалению, сегодня это происходит редко.

Есть еще одна причина, которая увеличила поток детей к психологам в связи с пандемией: из-за карантина членам семьи пришлось больше времени проводить друг с другом и с детьми. Тут-то папы и мамы столкнулись с истериками, капризами, негативным поведением. Они и раньше присутствовали, но больше проходили вне дома. И родители повели детей к психологам со словами: «Мы и не знали, что у него (или у нее) столько проблем». Эта история подтверждает, что взрослые не всегда готовы включаться в жизнь ребенка. Происходит это только тогда, когда ситуация «запирает» их вместе в замкнутом пространстве.

– А в обычное время с чем чаще всего идут к вам папы-мамы?

– Самый распространенный и постоянный контингент – дети с проблемами развития речи. Эти проблемы нередко запускают. Зачастую если без умения ходить ребенку сложно, то без речи, особенно когда его понимают родители, он может относительно спокойно жить, пока не приходит время идти в садик. Родители до трех лет могут не придавать этому значения, но при задержке речевого развития интеллектуальная и эмоциональная сферы у ребенка страдают. Физиологических причин этого достаточно много, но есть у данной темы и социальный аспект – нередко родители не могут или не хотят заниматься с неговорящим ребенком, предпочитая вместо этого сунуть ему гаджет.

Есть проблемы и с сугубо социальными корнями – очень много приводят детей со страхами и фобиями. Зачастую эти страхи «навешаны» извне за счет просмотра фильмов или роликов или общения со сверстниками во дворе. Например, посмотрев фильм «Оно», дети начинают бояться злого клоуна. Или птицы Момо. Психика у современных детей не так устойчива, и эти страхи могут быстро прорасти в фобии. Сегодня из-за бешеного количества неконтролируемой информации ребенок сталкивается со страшилками не по возрасту. Он еще не может понять, что Оно или Момо вымышлены, и начинает бояться. Поэтому у каждого фильма есть возрастные ограничения, они не просто так придуманы, но далеко не всеми соблюдаются. И это бесконтрольное просматривание ребенком фильмов, роликов может привести к застреванию на таких страхах, с чем очень сложно бороться.

– Пожалуй, главный вопрос в дискуссиях на педагогические темы: компьютерные игры – это вызов для развития или возможность сформировать и отработать навыки, реакции, рефлексы?

– Если речь идет об играх-стрелялках, а они как раз распространены очень широко, то ребенок чувствует себя так, словно он в этом бою участвует. Возникает выброс адреналина, что требует каких-то действий. Ведь исторически этот механизм выработался как реакция на вызовы по формуле «бей или беги». И вот гормон выброшен в кровь, а необходимого за тем действия не произошло. Что касается рефлексов, то, чтобы их отработать, нужна работа всего тела, а не только двух-трех пальцев, которыми работают по клавиатуре. А потом, зачем детям отработка рефлексов спецназовца?

– То есть увлечение компьютерными играми в детском возрасте – это потенциальные проблемы?

– Не игры сами, конечно, а подход к ним. Во многих семьях детям дают планшет и разрешают играть раньше, чем у них начинает формироваться критическое отношение к своим поступкам. И часто ребенок начинает воспроизводить в жизни то, что он видит на экране. Очень острый проблемный аспект еще вот в чем: ребенок побеждает в игре, там он крутой, а в реальной жизни таких успехов нет. И он все глубже уходит в игру, чтобы еще и еще раз почувствовать себя на вершине. А сегодня и так остры проблемы с социализацией: дети мало гуляют и общаются на улице. А в виртуальном мире им проще. Многие родители не хотят разговаривать или играть с детьми, да и не умеют этого делать, поэтому поощряют игры в гаджетах.

– Это характерно для мальчиков? Девочки менее подвержены игровой зависимости?

– У мальчиков компьютерная зависимость встречается чаще, но и у девочек это есть. У них другие, менее шумные игры в компьютерах, типа салонов красоты, кафе, которые не так сильно бросаются в глаза окружающим. Но зависимость есть – они смотрят каких-нибудь блогеров, рассказывающих о моде, или девчачьи сериалы. И здесь тоже все растет из проблемы контактов с родителями. Форма разная, но проблема одна.

– Что можно сказать о раннем развитии детей? Многие родители сегодня стараются ускоренно обучать достаточно сложным вещам – языкам, шахматам, робототехнике…

– Да, детей начинают бурно пичкать всякими «развивашками». Иногда с двух-трех лет. Я отрицательно к этому отношусь, так как это идет за счет обкрадывания других процессов развития. Родители не думают о том, что запас энергетического потенциала один, и его нельзя растянуть. Вторая сторона этой проблемы: к тому моменту, когда ребенок идет в школу, он уже пресыщен обучением, мы рушим мотивацию.

Сегодня доступны разные форматы обучения и развития, и на первый взгляд парадоксом выглядит то, что дети стали более инфантильны, чем поколение их родителей. Зачастую у семилетних не видно готовности к школе – нет мотивации, физиологической готовности сидеть на уроке, слабые навыки социализации. Элементарная сенсорно-моторная координация не развита. Помните, мы в детстве проводили много времени во дворе, играли, лазали по деревьям, гонялись друг за другом. Это развивало координацию, давало понимание и ощущение своего тела. А сейчас нормативные дети нередко не умеют завязывать шнурки и застегивать пуговицы – кроссовки на липучках, кофты на замках. Настолько не сформирована мелкая моторика, что иной раз дети не умеют лепить снежки. А она очень важна – это индикатор того, насколько психические и физиологические функции работают в балансе. И если какая-то функция выбивается, то часть информации из внешнего мира не доходит до сознания или неправильно расшифровывается. Например, если ребенка очень интенсивно учить читать, но при этом не давать развиваться моторным функциям, ему очень трудно будет освоить навык письма.

– Но есть же позитивные отличия от старших поколений? Намного меньше стало бытового, немотивированного вандализма. Помните советские времена – разбитые трубки в телефонах-автоматах, стекла в подъездах? Отчасти это можно объяснить тем, что исчез главный советский раздражитель – дефицит. Но вряд ли только в этом причина. И массовых драк нет. Причем могу засвидетельствовать, что так во многих странах СНГ.

– Наверное, отчасти. Тогда это явление мотивировалось тем, что вред причинялся государственному имуществу – «государственное, то есть ничье». И была высокая степень безнаказанности. Сейчас кругом камеры, и у любого объекта есть хозяин. По поводу дворовых драк – да, таких, как были раньше, нет, но они не исчезли. Раньше в подростковых конфликтах зачастую присутствовал дух рыцарства, сейчас он отсутствует. В соцсетях множество жестоких видео с драками. И распространилось намного худшее, изощренное явление – психологическое насилие. Травля в школе, в соцсетях, так называемый буллинг – это беда, с которой сталкиваются не менее половины детей. Кого-то просто игнорируют, кого-то могут травить так, что доходит до вмешательства полиции. В нашем с вами детстве часть детей выплескивала агрессию или давая кому-то по физиономии, или разбивая трубку телефона-автомата, а сейчас – написанием гадостей в соцсетях. Начинаться все может и в пять лет с манипуляций сверстниками. И опять же, самое главное, когда мы говорим о детской психологии: все беды начинаются в семье. Кто-то определяет это как «карму», на самом деле это передача закрепившегося поведенческого паттерна из поколения в поколение.

– Вы упомянули термин «инфантильность» относительно темы неготовности к школьному обучению. От многих людей можно услышать, что нынешние дети вообще намного инфантильнее, чем поколение их родителей. Насколько, по-вашему, это обоснованное утверждение?

– Отчасти. В большой степени это касается того, что у детей очень слабо развиты навыки самообслуживания. Многие дети не представляют, что в 10 лет они могут сами ходить в магазин или на тренировку. Это результат нескольких накладывающихся проблем – это гиперопека и гипертревога за детей со стороны родителей и бабушек-дедушек и зависимость от гаджетов. Когда детям надо пофантазировать и вне компьютера или гаджета создать какой-то образ, они нередко впадают в ступор.

– Да, до эпохи гаджетов игры действительно развивали воображение. У шутки про «несчастных детей с деревянными игрушками» есть смысл, который мы просто не фиксируем.

– Конечно! Но неразвитое воображение – это часть проблемы. Доходит иногда до примеров, в которые сложно поверить. Мне встречаются маленькие дети, которые не знают, как выглядит яблоко – им его всегда дают в уже перетертом или порезанном виде. Бывают дети, у которых сенсорная чувствительность ротовой полости настолько плохо развита, что они не умеют жевать – кормили только блендированными блюдами.

– Знаю одну семью, где ребенок полностью на бабушке, а та до 10 лет не выпускала его из дома. Когда ей говорили, что ее дети гуляли самостоятельно уже в четыре-пять лет, она отвечала: «Тогда не было маньяков». Хотя они были, но вот такая «бронированная» защита у бабушки.

– Это частое явление. Но и ей необходимо осознать простую истину: если ребенка не научить переходить улицу, его неизбежно будут сбивать машины. Нельзя вести его по жизни за руку до того, как можно будет передать супругу или супруге, чтобы они уже дальше вели. Как с Хоботовым в «Покровских воротах». Страх бабушки – это ее страх, она должна с ним работать, а не переносить на внука, чтобы он с ним жил. Спокойнее и проще всего просто не пускать ребенка на улицу. Сложнее остаться с этим страхом наедине и дать возможность ребенку получить жизненный опыт. Надо учить его жить в том социуме, в котором мы живем, иного эффективного варианта нет. Учить, как общаться со взрослыми, как вести себя с незнакомцами, чтобы он видел социум не угрозой, а нормальной средой обитания, в которой у него есть понимание и навыки того, как жить.

– Итак, подведем итог. Отличие жизни нынешних детей от детства их родителей – цифровизация, материальное изобилие и то, что раньше было ничье, а теперь все чье-то?

– Базово да, так. Материальное гиперизобилие – это момент, который не дает ребенку возможности сформировать свои желания. Тем более что часто родители откупаются от ребенка подарками, чтобы он не мешал – «я не готов эмоционально включиться в общение с ним».

Еще нужно сказать о том, что часто ребенок для родителей – объект, через который они пытаются реализовать свои несостоявшиеся мечты и желания, не спрашивая, хочет ли он этого.

– Мне кажется, это вневременная история, такое было всегда.

– Да, но раньше это было меньше распространено. Сейчас возможностей больше, ребенок еще не успел осознать, чего он хочет, а ему уже создали жесткий алгоритм на всю жизнь, и здесь создается почва для конфликтов. Если ребенок эмоционально сильный, он начинает по нарастающей сопротивляться. Если нет, он подчиняется родителям, а потом, став взрослым, понимает, что все, чем занимался годами, было не его. И он не получает от своего дела никакого удовольствия.

– И что делать родителям? Есть ли какие-то универсальные советы?

– Отстать от ребенка и перевести фокус на себя. Мы сегодня относимся к воспитанию детей суперответственно и требуем от них быть идеальными. Пичкаем ребенка бешеным количеством «развивашек» и спортивных секций, не дав ему возможности быть ребенком. Важнее стать поддержкой для него в проживании чувств и сложных жизненных ситуаций. Помня, что мы взрослые и знаем, каково это – быть ребенком, а он не знает, как это – быть взрослым. И смотреть на него как на самостоятельную личность, со своими желаниями и взглядами, которые надо принимать, даже если они не соответствуют нашим ожиданиям. Ребенок – не механическое продолжение нас, с нашими амбициями и комплексами.

Автор: Ярослав РАЗУМОВ
Источник: «Экспресс-К»