Пока в Мажилисе громко спорят о необходимости введения неотвратимости наказания для семейных тиранов (с такой инициативой выступили в МВД, проанализировав дальнейшую судьбу заявлений о домашнем насилии), женщины, это насилие пережившие, тоже разделились на два лагеря. Одни так и жаждут проучить обидчиков путем ареста без заявления жертвы, как предлагает министр внутренних дел Казахстана Марат Ахметжанов. Другие же, наоборот, костьми готовы лечь, чтобы этого не допустить.

«Кричала как резаная!»

…Обитательницы Павлодарского центра социально-психологической реабилитации и адаптации женщин с детьми, подвергшихся насилию, особо не горят желанием распространяться о причинах, их сюда приведших. Чаще ограничиваются коротким: «Так сложились обстоятельства». Единственная, кто согласился раскрыть душу перед журналистом, – это Толкын, лишь попросив изменить ее данные. «У меня две дочки, 8 и 6 лет, обе – уже школьницы, не хочу лишний раз травмировать их психику», – объясняет моя собеседница.

Итак, Толкын… Жизнерадостная, симпатичная молодая женщина, очень общительная, легко и быстро находящая общий язык с окружающими. А еще очень доверчивая, как оказалось, чем и воспользовался ее первый муж. Дальнобойщик по роду деятельности, он захотел приобрести в собственность КамАЗ, оформив кредит под залог родительской квартиры своей жены.

– Я росла без отца, единственная дочь у матери, которая очень болела и рано умерла. И очень хотела сохранить свою семью, чтобы моих детей воспитывал родной отец. Наверное, поэтому даже не раздумывая позволила мужу заложить единственное наше жилье, – честно рассказывает Толкын (чувствуется, что сказываются занятия с психологом центра).

А дальше всё, как в дешевых любовных сериалах: звонок любовницы, сообщившей о своей беременности, развод, выселение из квартиры из-за долгов мужа. Но оказавшуюся с двумя детьми на улице Толкын сломило даже не это. Абсолютно опустошенной она почувствовала себя в Batyr Mall, когда случайно встретила бывшего мужа, который прошел мимо своих родных детей как будто чужой. После этого она купила билет в один конец до Алматы. Сняла маленькую комнатушку в Каскелене. Стала подрабатывать то продавцом, то уборщицей, хотя по специальности ветеринар. Денег не хватало, решила выучиться на массажиста. Выучилась, но клиентскую базу нужно было нарабатывать. А жизнь даже в пригороде южной столицы очень дорогая. В общем, Алматы Толкын не потянула. И вернулась в Павлодар. Также в пригород. И именно здесь, в Кенжеколе, соседка и познакомила ее со своим приятелем.

– Мужчина немного старше меня, никогда не был женат, имел свой большой дом, правда, не в Кенжеколе, а в маленькой деревушке в районе Аккулы, свое хозяйство, не пил, даже пива не употреблял. В общем, идеальный вариант для одинокой женщины, мечтающей о тихой семейной жизни, – вспоминает, с чего все начиналось, моя собеседница.

Дулат (имя также изменено) легко принял дочерей Толкын, баловал их подарками. В общем, молодые очень быстро сошлись. Толкын переехала к нему в деревню. И пять месяцев не знала горя. А потом Дулат впервые за все время их знакомства выпил.

…В тот день Толкын, взяв младшую дочь, пошла в школу за старшей. И задержалась, поскольку класс оставили на дополнительные занятия, а родителей о них не преду­предили. Домой вернулась чуть позже обычного. И ужаснулась. Дулат с красными от злобы глазами, вдрызг пьяный, набросился на нее с окровавленным ножом.

– От страха я совершенно забыла, что он резал согым. Думала, он человека убил в таком невменяемом состоянии. С ножом в руках он стал выпытывать, где я так долго была, и грубо требовать близости, крича, что получит ее от моих детей, если я откажу, – вот здесь на глазах женщины впервые за все время нашего разговора появились слезы.

Толкын оттолкнула от себя сожителя, взяла дочерей в охапку (хорошо, что они раздеться еще не успели) и выбежала во двор.

– Помню, я бежала с детьми и просто кричала как резаная: «Вызовите полицию!» И не успокоилась, пока полицейские не приехали, – вспоминает Толкын.

Дулата забрали на освидетельствование, по результатам которого врач определил у него не только большое количество алкоголя в крови, но еще и олигофрению. На следующий день при полицейских мужчина извинился перед своей гражданской женой.

– Я сразу же написала заявление в полицию и требовала, чтобы его посадили хотя бы на пять суток. Просто уверена, что арест стал бы для него хорошим уроком. Они ведь все смелые кулаками махать только перед слабыми и беззащитными – женщинами и детьми, а когда в полиции оказываются, сразу в кусты. Но ему только штраф какой-то совсем небольшой выписали за нарушение общественного порядка – и все, ссылаясь на его диагноз. Я-то, конечно, больше к нему не вернусь. Но на моем месте может оказаться любая другая женщина. А вдруг она не успеет вырваться из его рук, как я? – переживает Толкын.

Надо ли говорить, что она целиком и полностью поддерживает инициативу МВД ужесточить наказание для семейных тиранов, которым ничего не стоит и ударить женщину, и с ножом на нее броситься.

– Помню, как Дулат в пьяном угаре кричал, что он что захочет, то со мной и сделает, и я ничего не смогу ему противопоставить, потому что женщина. Да, женщины слабы и не могут дать отпор тем, кто их сильнее. Но если такие немужчины будут знать, что за их тиранию предусмотрена неотвратимость наказания, они, я уверена, будут вести себя более сдержанно по отношению к своим домочадцам, – резюмирует Толкын, которая в центре с помощью психологов и всевозможных мастер-классов снова ожила, стала ухаживать за собой, вернулась к саморазвитию (закончила курсы по приготовлению суши и теперь делает их на заказ) и полна самых радужных планов на будущее. Правда, пока без мужчин.

– Боюсь их, даже массаж я теперь делаю только женщинам, когда подрабатываю, – признается она.

Бегство как шантаж

…Алёна (имя также изменено) гораздо моложе Толкын. На руках держит грудничка. На вопрос о том, что ее сюда привело, отвечает лаконично: «Обстоятельства». О планируемых изменениях в законе о семейно-бытовом насилии ничего не слышала. А услышав, категорически заявила: «Я против, чтобы моего мужа без моего заявления арестовывали. Ну ругаемся мы иногда на повышенных тонах, громко выясняем отношения, но ведь это не преступление! А заявлять я на него никогда не буду. Он отец моего ребенка, который его обеспечивает. Кто в итоге пострадает, если главу семьи, единственного кормильца, пусть даже на несколько суток посадят? В первую очередь ребенок!»

При этом Алёна настойчиво повторяла, что в центре социально-психологической реабилитации и адаптации она оказалась не потому, что супруг ее бьет, а из-за частых скандалов дома. Но позже выяснилось, что девушку поколачивают, да еще как. После каждого такого выяснения отношений полиция ее привозит сюда. Несколько дней вместе с ребенком Алёна потом находится здесь, при этом бесконечно названивая супругу с просьбами то привезти подгузники малышу, то отвезти их в больницу (хотя при центре имеется круглосуточный кабинет оказания первой медицинской помощи). Через какое-то время супруги мирятся. Алёна возвращается домой. До следующей большой ссоры. При этом написать заявление она грозится только мужу, а когда доходит до дела, всегда идет на попятную. И действительно, кто же тогда ребенку будет смеси и подгузники возить?

И ведь таких Алён может быть много. Это для размышления мажилисменам, когда будут принимать решение в рамках пакета поправок от МВД.

Ирина ВОЛКОВА
Фото из открытых источников
Источник: «Irstar.kz»