Разрушающаяся на глазах двухэтажная щитосборка ежечасно под неусыпной и зоркой охраной семьи Гайдабура. Дом каждую ночь фактически атакуют бездомные в поисках ночлега и наркозависимые. И три поколения семьи, сплошь женского пола, вынуждены обороняться от окружающего жестокого внешнего мира. Двери в подъезд закрываются, заколочены окна и двери соседнего подъезда, в котором сейчас уже ни души.

– Попросила знакомых ребят заколотить ставни, – поясняет мне Ксения Мельниченко. – Все стекла в окнах же разбили. А так оставь – и холодно, и будут всякие лазить. Мы что нашли – двери, старую мебель – этим и заколотили. И двери я сама лично прибивала, но они же ломают, что им стоит! – сокрушается девушка.

На ее хрупких руках – бабушка, у которой больше в этом мире нет никого (дети не дожили до старости), и дочь-подросток, которая вторую неделю пропускает занятия в школе. От холода и сырости в неотапливаемом доме простуды постоянно преследуют членов семьи.

Ветхий дом признали аварийным в прошлом году. Тогда же переселили семь из восьми квартировладельцев. И только пенсионерка Анна Гайдабура, которая поселилась здесь еще студенткой училища, не стала покидать свое жилище. Во-первых, не рискнула переселяться куда-либо без точных сроков и гарантий (очередь на получение нового жилья среди жителей аварийных домов движется очень медленно), во-вторых, варианты, которые предложили в акимате, не устроили семью Анны Николаевны.

– Конечно, хочу другую квартиру, – говорит пенсионерка, запахивая сильнее теплый халат. – Сколько я тут?.. Да всю жизнь живу. Детей здесь рожала, – говорит женщина и, прикоснувшись к батарее, резко отдергивает руку: – Лед! Какой лед…

Анна Гайдабура, преждевременно потерявшая двоих сыновей, после тяжелой личной драмы забывает все. И свой возраст, и возраст внучки, и то, в каких условиях прожила прошлую зиму, и то, что батареи в ее семейном гнезде ледяные уже второй год. Она помнит только время, когда были живы сыновья, а дом был полной чашей…

– У бабушки – старческая деменция, – объясняет Ксения. – Вы можете об этом написать, никакой тайны здесь нет. Она не помнит, как мы сюда воду таскали с колонки, возили бутылками, как мучились без туалета… И я не какая-то там принцесса, чтобы отказываться от предлагаемых квартир. У меня просто выбор стоит: либо квартира, либо бабушка. У нее слабое сердце. Мы постоянно вызываем скорую, и жить на высоте, где давление выше, ей просто категорически нельзя. Я вам даже расскажу, как это было. Мне позвонили, когда я была на работе, сказали, нужно срочно приехать в акимат за ключами от временной квартиры. Я встретила в коридоре акимата соседку снизу, она такая довольная шла, дали ей двухкомнатную на первом этаже в микрорайоне Достык. А мне говорят: двухкомнатная на девятом этаже. Я начала спрашивать, почему вместо трехкомнатной мне дают двухкомнатную, и почему на верхнем этаже? Сказала, что я не могу с больной бабушкой жить так высоко, и не стала брать ключи. Тогда акимом города был еще Ержан Иманслям, и мы встретились с ним в четверг. А уже на следующей неделе назначили нового акима города, на прием к которому я давно не могу попасть, – говорит Ксения.

Весь материал читайте в свежем номере газеты (№41)

Майя ШУАКБАЕВА
Источник: «Газета «Городская НЕДЕЛЯ»